ЧТО МЫ ДОЛЖНЫ ЛЕЧИТЬ В КАЖДОМ ПАЦИЕНТЕ
(1958)

Только лечение, ставящее своей целью разрешение психосоматических проблем пациента, соответствует основополагающим принципам теории Ганемана. Одновременное назначение нескольких лекарств свидетельствует о локальном или органическом понимании сущности болезни, а, следовательно, противоречит теории гомеопатии. Когда врач точно знает, что именно он должен лечить, ему становится ясно, что в каждом конкретном случае он должен назначить только одно лекарство, направленное на активизацию закона исцеления.

Каждому лекарству Materia Medica соответствует свой собственный уникальный тип личности, т. е. полная совокупная биологическая реакция, аналогичная той, которая происходит из глубинных слоев организма, где психические и физиологические импульсы сливаются в ядре воли.

С первых шагов развития медицины Гиппократ подчеркивал, что в основе симптомов пациента лежит гуморальная дискразия, которая обусловливает его уникальную патологию с бесконечным количеством индивидуальных вариаций. По Ганеману, объектом лечения является не больной орган и не местное повреждение, а болезненная динамика, которая обусловливает особенности и определяет структуру отдельной личности.

Клинические обследования, которые прекращаются с обнаружением ослабленного или больного органа, т. е. ограничиваются физикальным или любым другим обследованием и картиной патологических симптомов, в лучшем случае приводят к постановке частичного диагноза в отдельный момент болезни, как бывает при остром заболевании или любой текущей патологии. Однако их недостаточно, чтобы понять суть конституциональной болезненной динамики, которая проходит через всю жизнь пациента и может быть установлена лишь на основании характерной целостности индивидуума.

Умом современный врач осознает, что он должен помогать пациенту, а не болезни; он знает, что не существует картезианского разделения на душу и тело, а только жизненный динамизм, который одновременно выражается и на физическом, и на психическом уровнях. Он понимает, что пациент болен не астмой и не язвой желудка, возникшими вследствие психических или нервных нарушений, его болезнь — нарушение жизненной силы, выражающее себя на органическом (физические нарушения) и психологическом (моральные конфликты) уровнях. Если врач действительно хочет понять динамизм болезненной конституции, порождающий оба уровня, ему необходимо глубоко осознать, что эти, на первый взгляд отдельные, а на самом деле тесно связанные процессы являются реальным выражением одного и того же феномена. Как писал Ганеман, психические заболевания — это заболевания тела, чье выражение маскируется психическими симптомами.

Даже современная психосоматика разделяющая человека на душу и тело, хорошо знает, что человеческое существо думает и чувствует всей своей биологической сущностью, а психологические симптомы — это не что иное, как часть этого биологического выражения.

Исследование бессознательных механизмов, определяющих жизненную позицию пациента и его поведение, показывает, насколько точно психологические и физиологические феномены соответствуют друг другу, таким образом дискредитируя разделение на психологию и органическую медицину. Как гласит афоризм Гиппократа, consensus unus, conspiratio una — тело является единым органом, а жизнь — его единой функцией.

Чисто аналитическая и органическая медицина убедила людей, что болезнь можно вылечить с помощью лечения или удаления больного органа.

Эффективность так называемой телесной медицины связана с частичным подавлением патофизиологических выражений болезни. Однако в результате такого лечения болезненная энергия, вместо самопроизвольного подчинения центробежному закону исцеления, движется обратно и усиливает болезнь на более глубоком уровне, вызывая усиление психических заболеваний и способствуя злокачественным перерождениям, которые так широко распространены в наше время.

Для того чтобы по-настоящему распознать текущее заболевание, врач никогда — абсолютно никогда — не должен пренебрегать полной историей жизни пациента: его занятиями, обстоятельствами жизни, нравственностью и характерными чертами личности.

Мы должны лечить не текущее заболевание пациента, а глубокое внутреннее состояние личности, которое вызывает именно такое патологическое выражение. Каждый день производится множество операций на желудке, печени и кишечнике, операций, которых можно было бы избежать, если бы «моральное состояние и жизненная позиция» этих пациентов были полностью поняты. Человек не является организмом, но он обладает организмом, служащим для выполнения его личностных, жизненных целей, в основе которых лежит взаимодействие биологических импульсов, руководимых нравственным сознанием. Гомеопат должен уметь понять эту главную, истинную причину болезни, поскольку больной не вылечится до тех пор, пока не восстановится гармония индивидуума в целом и не будут выкорчеваны все симптомы. В параграфе 11 Органона Ганеман пишет: «…только жизненная сила, расстроенная враждебным жизни динамическим влиянием… может сообщить телу неприятные впечатления и нарушить его правильную деятельность, то, что мы называем болезнью…».

Сначала, как во время продромальной стадии острого заболевания, нарушение возникает глубоко внутри. Позже появляются органические и поверхностные повреждения. Поэтому лечение следует направлять на первоначальный, внутренний корень заболевания еще до появления первых симптомов. Однако при правильном выборе лекарства, направляющего лечение по центробежному пути от центра к периферии, физические симптомы также исчезнут и пациент вылечится.

Естественная последовательность применения терапевтических мероприятий основывается на истинном понимании глубоких динамических нарушений и направлена на активизацию vis medicatrix naturae или на выполнение закона исцеления Геринга. Именно из ядра динамических нарушений появляются импульсы и побуждения миазматически расстроенной инстинктивной воли, и именно оно является тем болезненным субстратом, который должен быть вылечен в каждом пациенте. До тех пор, пока врач не идентифицирует этот болезненный субстрат и не сможет правильно выбрать последовательность лекарств, соответствующую его динамическому действию, он не может рассчитывать на стимуляцию закона исцеления. Но если все это достигнуто — исцеление пациента становится реальным.

Характерная целостность — это не просто совокупность симптомов пациента, а конституциональное лекарство — это не средство, более или менее соответствующее всем индивидуальным признакам и симптомам пациента. Спонтанные проявления болезни и местные симптомы не являются главными элементами, на которые должен опираться врач при постановке диагноза. Задача врача — интерпретировать пациента, переведя его на язык симптомов Materia Medica и реперториума. Гомеопаты не ищут симптомов в обычном смысле этого слова, чтобы добавить их к уже имеющейся характерной целостности, они ищут модальности, т. е. условия, которые могут улучшить, ухудшить или даже спровоцировать появление симптомов, — другими словами, они ищут тот характерный способ, которым каждый индивидуум улучшает или поддерживает свое состояние.

Именно модальности отдельных симптомов, те странные и необычные ощущения, описанные Ганеманом, а также черты характера пациента составляют уникальную динамическую целостность, которая определяет текущий патологический процесс.

Наука и искусство гомеопатической симптомологии состоит в понимании причин, условий и обстоятельств возникновения и эволюции симптомов, достигающих своей кульминации в физическом нарушении. Картина симптомов или синдромов, соответствующая диагнозу текущего заболевания, не может быть характерным элементом, позволяющим идентифицировать индивидуальность пациента. Ни единичная модальность, ни необычное ощущение, ни даже психический симптом сами по себе не являются истинной характеристикой пациента. Ею может стать только вся совокупность клинических данных, отделенная от обычных симптомов заболеваний, но включающая в себя их модальности. Приписывание решающего значения одному из симптомов, как это бывает при злоупотреблении использования ключевых симптомов, является ошибочной тактикой, потому что их истинная цель — лишь помочь идентифицировать и квалифицировать симптоматическую картину. Они имеют клиническую ценность не сами по себе, а только как часть целого.

Ошибочно придавать абсолютную ценность психическим или общим симптомам из-за их положения в иерархии Кента или потому, что симптом кажется нам необычным и не имеет физиологического обоснования. Рассуждения подобного рода свидетельствуют о недостаточной квалификации гомеопата.

Странные и необычные симптомы должны быть поняты в рамках индивидуальной психологической эволюции.

Ранг симптома зависит от его функции в целостности, придавая индивидуальный характер болезненному процессу.

Взаимоотношение целостности с болезнью аналогично взаимоотношению личности с организмом. Симптомы, характеризующие одного пациента, могут оказаться лишь частью характеристики для другого. Ни один симптом, ни одна модальность не имеют самостоятельной ценности, их ценность можно определить только исходя из полной истории жизни пациента. Настоящей характеристикой является «личностный коэффициент» — уникальный, характерный тип динамической реакции, и именно его нужно лечить.

Например, пациенту с воспалением желчного пузыря гомеопат может порекомендовать средство, не показанное при заболеваниях желчного пузыря, но соответствующее миазматическому динамизму со склонностью к деструктивным или пролиферативным и воспалительным нарушениям, характерным для данного пациента.

Главная задача гомеопатии состоит в идентификации болезненного субстрата пациента — миазматического динамизма, определяющего характер пациента еще до патофизиологических повреждений. Именно здесь находятся элементы, которые помогут гомеопату понять, что именно необходимо лечить у каждого конкретного пациента.

Параграф 3 Органона

Критика обвиняет гомеопатию в том, что она основывается на местных или патологических симптомах и признает лишь гомеопатический диагноз, таким образом отрицая необходимость патофизиологического диагноза. Неудивительно, что тем, кто не понимает гомеопатии, наш подход кажется ненаучным, когда без дополнительных объяснений мы утверждаем, что задача врача-гомеопата — поставить диагноз, не основанный на патологических повреждениях. Другие обвиняют нас в том, что мы совсем не обследуем пациентов и, отрицая объективное обследование, пренебрегаем патофизиологическим процессом.

В ответ на это я могу только повторить несколько основополагающих положений. По мнению Гиппократа, болезненный орган не может быть отделен от целостности пациента в пространстве и времени. Подтвержденный логической аргументацией, его синтетический подход к медицине стал предвестником сегодняшнего изучения конституциональной предрасположенности, восприимчивости, гуморальных дискразий, неврологии и эндокринологии, гомеопатии, реакции на стресс и современных психосоматических теорий в противоположность аналитической школе медицины, до сих пор ищущейspecie morbosa,которые необходимо подавлять, и считающей пациента пассивным существом. Современная медицина понимает, что обе школы должны разрешить свои разногласия. Как гласит известное изречение Клода Бернара: последнее проявление болезненного феномена является физическим, но причина его появления — жизненная.

Гомеопатия основывается на двух подходах одновременно: аналитическом и синтетическом. Полный анамнез заболевания позволяет врачу изучить не только текущие и прошлые симптомы, но также ранжировать характерные симптомы, индивидуализирующие пациента. Общая динамическая реакция пациента составляет его «личностный коэффициент», синдром, на основе которого назначается лечение. Однако это не значит, что мы пренебрегаем диагнозом заболевания или патологическими нарушениями. Будучи далекой от догматизма, в чем ее часто обвиняют, гомеопатия использует знания, накопленные всеми медицинскими специальностями, чтобы поставить патологический, неврологический и психологический диагнозы, а затем отделить типичные симптомы заболевания от нетипичных, т. е. характерных для конкретного пациента. Именно эти, последние, не имеющие прагматической ценности для общепринятой медицины, и являются истинными гомеопатическими симптомами.

В соответствии с основной целью лечения, которая выходит далеко за рамки дедуктивной классификации, основанной на патофизиологических синдромах (что характерно для школы Галена), гомеопатия предлагает новую, индуктивную классификацию, основанную на подобии между естественными синдромами и синдромами — результатами испытаний лекарств на здоровых людях, и отражает античную концепцию дискразий, или гуморального дисбаланса, Гиппократа.

Основу гомеопатической классификации составляют патогенезы, или клинические картины, вызываемые лекарствами в ходе испытаний. Гиппократ утверждал: лекарство, которое вызывает спазмы мочеточника у здорового, вылечивает спазмы мочеточника у больного. Двадцать четыре столетия спустя мы вместе с Ганеманом можем сказать, что случай острого гастроэнтерита, вылеченный им с помощью черного морозника, был не острым гастроэнтеритом, а болезнью Helleborus, поскольку это средство вылечивает специфический тип пациентов с сильнейшим гастроэнтеритом.

В эпоху Возрождения Парацельс говорил, что болезней столько же, сколько больных. Страдания пациента как жизненной единицы должны носить не название болезни, а название химической субстанции, производящей аналогичное действие.

Способ, которым приготовляются гомеопатические лекарства, высвобождает их молекулярную энергию. Динамизированные таким образом и принятые в минимальных дозах, они способны вызывать у человека специфические модальности, позволяющие диагностировать каждый конкретный реактивный синдром. Аналогичным подходом пользуется токсикология, предлагающая нам клиническую картину, которая отражает экспериментальный патогенез. Например, мышьяк разрушает ткани, вызывает гангрену, изъязвления и сепсис; но в бесконечно малых дозах это средство соответствует, а значит, вылечивает синдромы с аналогичной деструктивной тенденцией.

Опиум является наркотиком, который вызывает пассивные конгестии мозга, глубокий ступор, гиперемию глаз, обычно наполовину прикрытых веками, затрудненное дыхание и горячий обильный пот; но в бесконечно малых дозах это первое лекарство, о котором думает гомеопат, сталкиваясь с картиной геморрагического инсульта.

Яд змеи Lachesis trigonocephalus в последнее время приобрел печальную известность при лечении злокачественных новообразований из-за появления вторичных диэнцефальных, бульбарных реакций со спастическими, вазомоторными и гемотоксическими симптомами. Это картина менопаузы с гипоманиакальным возбуждением, удушьем, горячими приливами, кровотечениями и кровоподтеками, состояние, которое данный яд в бесконечно малых дозах значительно улучшает.

Belladonna вызывает отравление с сухостью в горле и полости рта, расширение зрачков, выраженную конгестию лица и тахикардию, кожа становится сухой и горячей, появляются головокружение, делирий с галлюцинациями, сыпь и судороги. Подобный синдром характерен для скарлатины.

Gelsemium вызывает отвисание век и нижней челюсти, расслабление мышц, слабость, болезненное расширение зрачков, скорый, но слабый пульс со снижением артериального давления; в гомеопатических дозах он является одним из основных лекарств, облегчающих грипп, осложненный поражением нервной системы.

Таким образом, все средства, составляющие гомеопатическую Materia Medica, имеют свой набор общих, местных и психологических симптомов, которые придают определенные личностные черты каждому средству.

Это функциональный динамический аспект, который предшествует и сопровождает каждое заболевание. Это единственно возможный и полезный диагноз, который позволит врачу эффективно вылечить пациента, например, от язвы желудка, камней в почках и желчном пузыре, кист, разрастаний, экземы или других заболеваний.

Вы никогда не вылечите пациента с помощью хирургического удаления язв, камней или новообразований или с помощью подавления кожной сыпи. Подобные меры лишь подавят последствия динамического нарушения, которое существовало задолго до возникновения повреждений, но не было вовремя диагностировано из-за нечетких, расплывчатых характеристик его симптомов. Нарушения не исчезнут, они будут существовать в латентной форме до тех пор, пока не найдут новую локализацию, что приведет к новому патологическому диагнозу.

Только когда вся целостность симптомов будет «вырвана с корнем», может быть достигнута главная цель лечения, поставленная Ганеманом. Эта целостность состоит не только из местных и общих выражений органического заболевания, но и из тех скрытых симптомов, которые свидетельствуют о конституциональной динамике индивидуума, предрасполагающей к болезни.

Основываясь на несомненных успехах экспериментальной медицины, традиционная медицина фокусирует внимание на аналитическом исследовании болезненного процесса, пытаясь логически разобраться во всех и в каждом патофизиологическом механизме, взятом в виде изолированной последовательности явлений, но часто бессильна соотнести эти данные с целостностью человеческого организма и осознать, что любая его часть оказывает глубокое влияние на нервную и эндокринную системы и печеночный баланс, которые, в свою очередь, регулируют жизнь всего организма.

Общепринятая медицина зачастую пренебрегает тем фактом, что болезнь — это не частичный статический дисбаланс (как если бы ее просто пересадили в организм), а часть динамической целостности с ее прошлым и будущим, имеющую глубокую связь с космосом и участвующую в согласованном вселенском движении, которое властвует над всем мирозданием.

Картезианский рационализм оказал слишком большое влияние на научно ориентированных врачей. Способный провести тщательное научное исследование, современный врач тем не менее не умеет синтезировать, что не позволяет ему объединить аналитические находки в жизненную целостность человеческого существа. Природа — это единство безграничного многообразия, вечного движения и изменений, жизни и смерти, действия и реакции, любви и ненависти, рассудка и эмоций, здоровья и болезни.

Здоровье, болезнь и исцеление являются проявлениями одного и того же жизненного процесса в его вечной попытке сохранить динамическое равновесие во всем организме.

Медицина накопила большой багаж знаний в виде огромного количества наблюдений. Однако недостаточно просто собрать анализируемые элементы. Врач должен следовать античному методу Гиппократа, включавшему в себя холистический подход ко всем болезненным проявлениям, решающее значение конституциональных факторов и целенаправленность или существование причин у всех жизненных реакций.

В свое время Ганеман возродил античную теорию Гиппократа, которая сегодня получила новое воплощение. Гомеопатия Ганемана не ограничивается использованием лекарств в бесконечно малых дозах, а базируется на глубоком понимании уникальной природы каждого индивида, его динамики и целостности реакций. Первый раз за всю историю медицины Ганеман нашел решение проблемы, впервые осознанной Гиппократом, утверждавшим, что, поскольку невозможно узнать причины, вызвавшие заболевание, мы должны лечить наблюдаемые у пациента последствия с помощью действия известных нам лекарств. Болезнь проявляется симптомами, и только симптомами. Устраняя последствия, мы устраняем болезнь, являющуюся причиной этих симптомов.

Ганеман с глубоким почтением относился к vis medicatrix naturae. В Органоне он рекомендует учитывать все: гигиену, питание и занятия пациента, его интеллект, мораль и окружающие условия, чтобы обнаружить глубинную причину заболевания — хронический миазм, глубокое динамическое расстройство, которое делает человека больным.

На основании многочисленных испытаний лекарств он установил, что больные люди создают патогенное равновесие с хроническим заболеванием, поэтому для лечения им требуется лекарство, запускающее аналогичную реакцию. Только в этом случае vis medicatrix обретет прежнюю энергию.

Хорошо осознавая свою миссию, Ганеман яростно выступал против эмпирической терапевтической системы, которая подчиняет выбор лекарства частичному или патологическому диагнозу и подавляет реактивные симптомы, указывающие на усилия организма восстановить свой баланс, — и все это во имя излечения. В последние годы жизни он жаловался, что у него нет больше сил убеждать медицинский и научный мир в ущербе, который наносит человечеству токсичная и подавляющая система лечения, принимающая в расчет только конечный продукт патологии.

По мере того как научная мысль идет дальше, значительно увеличивается количество клинических исследований, и это хорошо. Однако они являются вторичными по отношению к первичной миссии врача — лечению. А вылечить человека — значит понять основу его состояния.

Обдумайте параграф 9 Органона:

«В здоровом состоянии тело человека неограниченно управляет духовная жизненная сила (автократия), оживляющая его материальное тело (организм) и поддерживающая все части организма в чудном согласии ощущений и деятельности, так что живущий в нас мыслящий дух может свободно пользоваться этой живою здоровою машиною для высших целей существования».

Вылечить — значит помочь человеку гармонично воспринимать свою личность в единстве мысли и воли, цели и действия, которые, в свою очередь, приведут к психологической зрелости, т. е. к развитию его духовного потенциала для свободы и трансцендентности.

Вот высшие цели человеческого существования, провозглашенные Ганеманом. Патология личности является не менее важной, чем клеточная патология. Если человек является врачом, это значит, что он не просто обладает соответствующей техникой или является хорошим диагностом, а то, что он понимает истинное назначение медицины.